Главная » Статьи » Непридуманные православные истории

Различие православия и западно-христианских вероисповеданий в их учении о Церкви.

 

Католичество. 2

Протестантизм. 9

Проблема авторитета. 16

 

Для Православия Церковь есть Богочеловеческий Организм, созидающийся в своём гармонично-целостном единстве силой взаимной любви между Богом и человеком. Любовь есть всецелая сомоотдача любящих друг друга существ, в результате которой созидается неразрывно-неслиянное единство между ними. Взятая в своём абсолютном объёме, любовь есть таинство общения между тремя Божественными Ипостасями в Боге. Церковь же есть Тело Христово, которое было создано благодаря воплощению Сына Божия на земле. Так как в боговоплощении участвовали все Лица Пресв. Троицы (Отец, который благоизволил и повелел, Сын, который из послушания воплотился, Дух Святой, который вспомоществовал и усовершил Домостроительство нашего спасения), то можно сказать, что Церковь, как плод этого единотроичного действия, является воплощением всей Пресв. Троицы, и т.о. таинственно отображает и запечатлевает во всех аспектах своего бытия единство в любви Трёх божественных Ипостасей. Церковь есть отобраз и символ Божественной Любви и потому она есть Небо на земле. Сама высота такого понимания Церкви, принципиально недомыслимая для немощного в своём эгоизме обмирщенного человека свидетельствует о неотмирном источнике его происхождения. Это всецело богооткровенное знание.

В отличие от этого «небесного» православного осмысления Церкви, в известных западных христианских исповеданиях мы встречаемся с вполне по человечески понятным «земным» ходом мысли.

Здесь Церковь есть прежде всего общество людей, которое соединяется посредством веры, определённых дисциплинарных требваний, единой организационной структуры и т.п. Для протестанта или католика Церковь представляет собой не столько внутреннее органично-живое единство, сколько внешнее формально-юридическое объединение. Церковь - это организация, но не организм. Как известно, наиболее совершенной формой организации по отлаженности своей работы является государство. Поэтому на западе Церковь и осмысляется как организация по типу государства, которое существует подчиняясь единой власти, имея чёткую организационную структуру, и живя благодаря разделению прав и обязанностей между своими членами, что подспудно всегда грозит вылиться в борьбу между ними за отстаивание и утверждение этих своих прав за счёт подавления прав других.

Такое разумение существа Церкви есть по сути плод вполне человеческого, эгоистического жизнепонимания, которое в своих исторических истоках коренится в языческом мировозрении Римской империи.

Это принципиальное понимание Церкви неизбежно отражается на всех аспектах жизни западных «христиан», которые как известно принадлежат к католичеству, различным протестантским деноминациям, экуменическому движению, новым религиозным течениям.

Рассмотрим основные экклезиологические положения католичества, класического и либерально-экуменического протестантизма в их сопоставлении с православным учением о Церкви.

Католичество.

Католическое учение о Церкви в своих основных положениях проистекает из католического учения о Боге. Для католиков Бог по своему содержанию есть прежде всего абсолютно простое и актуальное бытие, или чистый акт, в этом вся Его сущность. Как таковой Бог абсолютно трансцендентен, т.е. запределен тварному миру и недосягаем для него.

Всегда оставаясь абсолютно простой Боджественная сущность соотносится сама с собой и в себе же, и тем самым внутренне саморазличается. Внутренне-сущностные отношения, которые возникают в процессе этого саморазличения в Боге, суть ни что иное как Божественные Ипостаси Отца, Сына и Св. Духа. Т.о. для католика ипостась, личность или персона есть сущностное отношение. Являясь отношениями внутри божественной сущности ипостаси оказываются всецело зависимыми от неё, ибо по своему бытию они производяться сущностью и подчиняются ей. Т.о. можно говорить об иерархическом типе отношений между божественной сущностью и божественными личностями в Пресв. Троице, в котором сущность занимает главенствующее положение. Кроме иерархизма между сущностью и личностями в Пресв. Троице также утверждается иерархизм в отношениях между самими божественными личностями. Речь идёт о пресловутом Filioque, т.е. котолическом догмате об исхождени Св. Духа от Отца и Сына, как от одной причины и истока. Как бы мы ни понимали это положение - или так, что Св. Дух исходит от того, что объединяет Отца и Сына, т.е. от Божественной Сущности, или так, что Он исходит не от сущности, но именно от Личностей Отца и Сына, - в обоих вариантах нам придётся вводить иерархизм в абсолютно равное себе существо Божие. Первый вариант прочтения Filioque по сути является лишь преломлением утверждения о подчинённом иерархизме ипостасей сущности на примере Св. Духа. В этом случае также вполне можно было бы говорить о происхождении Отца от Сына и Св. Духа, о рождении Сына от Отца и Св. Духа, о происхождении Отца, Сына и Св. Духа от самих себя - и всё это потому, что все они едины по своей Божественной сущности, которая их и производит. Второй вариант, утверждая происхождение Св. Духа от Ипостасей Отца и Сына как от одной причины также в корне абсурден, ибо ипостаси принципиально не могут отождествится до чего то неразличимо единого - их предназначение различать, но не отождествлять, в отличие от сущности. Т.о. если мы всё же утверждаем, что Дух исходит именно от личностей Отца и Сына, то нам необходимо признать, что он происходит от двух различных начал, что сразу же ставит Его на качественно низшую ступень по отношению к двум прочим ипостасям. Ведь то, что происходит от двух начал не может быть простым по своему содержанию, ибо образуется от соединения двух различных по своим истокам частей. Если же Дух Святой не прост, а сложен, то он не может быть Богом, для которого простота является сущетсвеннейшим свойством. С другой стороны, если Св. Дух исходит от Отца и Сына, а Они не происходят от Него, но Отец не происходит ни от кого, а Сын рождается только от Отца, то это необходимо означает, что Они имеют нечто такое, что их объединяет и даёт Им тем самым возможность сообща изводить Св. Духа, чего Он вовсе не имеет. Т.о. по своему содержанию Св. Дух оказывается беднее Отца и Сына, а след. ниже Их по своему бытийному статусу.

Итак, в католичестве Бог при всех утверждениях о Его простоте мыслится как существенно иерархическое существо и тем самым приравнивается к тварному сущему, для которого иерархизм как раз и является естественным измерением его бытия. Именно за эту прельщённость тварью А. Ф. Лосев и охарактеризовал католичество как «язычество в христианстве».

Понимая всю опасность обвинений в языческом отождествлении нетварного Бога с тварью, и при этом не желая отказываться от своих еретических положений, католицизм вынужден утверждать ещё один догмат - догмат о тварности Божественной энергии, действия или благодати, чтобы тем самым хоть как-то отделить абсолютно простую сущность Бога от сложной по своей сущности твари. Благодать - тварна и не божественна по существу своему. Поскольку известно, что человек и вся тварь спасается именно и только благодатью, то отсюда напрашивается вывод, что тварь спасается тварью же, т.е. самою собой, поскольку благодать по сути своей тварна. Эта мысль о самоспасении твари является ещё одной в корне языческой идеей, разделяемой католической теологией. Исходя из католических предпосылок, это выглядит вполне логично. Ведь если Бог при всей своей тварноподобной иерархичности абсолютно запределен миру, и т.о. никак ему непосредственно не причастен, то мир остается предоставленным самому себе в своём существовании, Бог же превращается в некое абстрактно-пассивное недосягаемое в своей абсолютности начало, к которому всё устремляется, но так и не может достичь.

Поскольку тварь не может быть реально-непосредственно причастной жизни Бога, то следовательно она не может жить Его жизнью, как-бы она ни старалась; она может разве-что чисто внешне Ему подражать исполняя определёные формальные предписания. Здесь Церковь не имеет Божественной жизни в Себе, Она как и всё в этом мире только тварна. Жизнь в Церкви есть всегда лишь некая потуга жить согласно Божьему повелению, стремление как то уподобляться Ему, но не реально-непосредственная жизнь в единстве с Ним, и в Нём, и через Него. Церковь превращается лишь в некое жалкое подобие Неба, в голую формально-рациональную схему Сущего, во внешний знак, вместо того, что-бы быть причасной самому Сущему, как Его воплощение и символ. И всё это потому, что здесь нет актуальной силы, которая бы нераздельно соединила Её с Богом.

Православие принципиально иначе учит о Боге, а след. и о Церкви. Для нас Бог есть абсолютно-совершенная сущность существующая в трёх абсолютно-совершенных ипостасях, или Троица Бжественных Иопстасей, равно обладающих единой божественной сущностью. Божественная сущность и ипостаси не находяться в подчинённо-иерархическом отношении друг с другом, ибо они равно-зависимы между собой в своём абсолютном бытии. В своей несводимости они суть всецело равноправные реальности в Боге, хотя и абсолютно неразрывные.

Ведь сущность есть единое общее содержание определённого множества сущих, тогда как ипостась есть уникальный образ бытия, в котором эта сущность всегда существует; и как общее содержание не может быть без своих уникальных образов бытия, так и сущность не может быть без ипостасей, и наоборот. Личность не есть отношение внутри сущности, она есть субъект, который владеет своей сущностью, в этом владении и управлении вступая во всевозможные отношения с другими личностями. Сущность в своём бытии зависима от своей личности, как от своего управителя. Однако и личность зависит от своей сущности, как от своего содержания и т.о. источника всей доступной ей мощи действия. Личность никогда не может «перепрыгнуть» через свою сущность, ей не дано преодолеть рамки, изначально задаваемые ей её сущностным содержанием.

Бог есть Троица Божественных ипостасей, пребывающих в неразрывано-неслиянном единении Любви, благодаря тому, что каждая из них обладает всесовершенной божественной сущностью в равной степени. И Бог есть абсолютно-всесовершенное Существо по своей сущности, благодаря тому, что Она пребывает в Трёх Божественных Лицах. Т.о. простота божественной сущности всецело конституируется полным равенством по содержанию Трёх Ипостасей, и в свою очередь конституирует само это равенство.

Православное богословие кроме иерархизма между сущностью и ипостасями в Боге, также полностью отрицает его наличие и между самими Божественными личностями. Отец, Сын и Дух Святой - абсолютно равны в Своём Божественном достоинстве. Если Божественность Отца обосновывается Его изначально абсолютно-данным статусом, т.е. Его принципиальной нерождённостью и непроизведенностью, то Божественность Сына и Духа Святого конституируется их происхождением от ипостаси Отца и только от Неё: Сын рождается от Отца, а Дух Святой исходит от Него же. Т.о. Отец есть единое и единственное начало Сына и Духа Святого, иначе Троица лишилась бы своего единосущия и распалась бы, что мы уже видели на примере католического анти-богословия.

Три Лица Божества в силу своего абсолютного единосущия всесовершенно неслиянно взаимопроникают друг в друга, образуя тем самым единотроичный духовный организм любви. Пребывая в Любви Три Божественные Ипостаси изливают свою любовь и на всё творение, непосредственно создавая, устраивая и заботясь о нём посредством своих благодатных энергий.

Энергия по сути своей есть непосредственное действие какого-либо существа. По своему происхождению она всегда проистекает из сущности, как из своего истока, и управляется в своём истечении ипостасью, как своим руководящим субъектом. Т.о. энергия всегда непосредственно-реально связана с сущностью и ипостасью, и как таковая неотделима от них, а значит неотделима и от конкретного ипостасно-сущностного существа.

В применении к Богу это означает, что энергия Божия, как неразрывно соединенная с Его существом и ипостасями, - нетварна и божественна, т.е. она есть сам Бог. А раз так, то Бог имеет реальную возможность непосредственно вступать в общение с тварным сущим, т.е. сообщать ему Свою Жизнь, и Он это любвеобильно совершает в Своей Церкви, которая также есть единомножественный Организм, - по образу Пресв. Троицы, - всецело пребывающий в Нём и живущий Его Божественной Жизнью, а не просто организация только как-то стремящаяся приблизиться к Нему.

Как видим в православном учении о Боге и о Церкви, как Его земном воплощении, нет той самопротиворечивости и откровенной еретичности, какие мы находим в католической догматике. Здесь полностью сохраняются и гармонично сочетаются абсолютная простота существа Божия и троичность Его Ипостасей, неиерархичность отношений как между сущностью и ипостасями, так и между самими ипостасями в Боге, трансцендентность Божества твари и реальная возможность Его непосредственного промышления о ней Своей энергией, нетварность божественной энергии и кардинальная органичность жизни Церкви в Боге. Всё это свидетельствует об истинности и след. спасительности этого учения для каждого человека.

В перспективе формально-схематичной католической идеи о Церкви, она представляется не Телом Христовы, не организмом любви, но прежде всего некоей строго иерархически- структурированной организацией, а точнее государством во главе со своим неограниченным самодержцем - папой. Католическая Церковь по сути своей есть абсолютная монархия.

Для католиков папа является наивысшим внешним авторитетом в религиозной жизни, т.е. во всех вопросах веры и морали, в силу того, что только он является наместником Христа на земле, князем и управителем Его Церкви. Как таковой он находиться даже над Церковью, ибо Она всецело ему подчинена самим Христом в лице ап. Петра, как утверждают католики. Для исполнения своего служения, папа наделяется от Бога непогрешимостью в вопросах веры и морали, когда вещает ex cathedra, т.е. когда официально провозглашает учение католической Церкви. Те же, кто, знает и беспрекословно не подчиняется его постановлениям, те не могут быть членами католической Церкви и являются раскольниками и еретиками и т.о. не могут наследовать спасение. Вот как об этом говориться в догматическом постановлении І Ватиканского Собора (1870): «Когда римский первосвященник говорит со своей какфедры, т.е. когда, исполняя своё служение как пастырь и учитель всех христиан, он в силу своей высшей апостольской власти определяет учение о вере или нравственности, которое должна содержать вся Церковь, он через Божественную помощь, обещанную ему в лице блаженного Петра, обладает тою непогрешимостью, которой Божественный Спаситель благоволил наделить Свою Церковь для определения учения относительно веры и нравственности, и что поэтому такого рода определения римского первосвященника сами по себе, а не с согласия Церкви, неизменны. Если же бы кто дерзнул противоречить этому нашему определению,...то да будет анафема».

В учении о папе проявилась общая иерархическая установка католичества, в которой присутствует умаление личности по отношению к сущности, Св. Духа по отношению к Двум прочим Божественным Ипостасям и благодати по отношению к Божеству. В этом учении подразумевается приниженное положение Церкви по отношению к папе, умаление роли Св. Духа в Церкви и главенства Христа в Ней. Ведь если Св. Дух действительно есть Бог и Он действительно непосредственно оживляет Тело Церкви, и если Христос действительно есть Глава Этого Тела, то сразу отпадает необходимость в некоем внешнем и видимом заменителе Христа и Св. Духа, папа сразу же лишается всех своих привилегий и полномочий, и становится не нужен. И напротив, если в действительности, как то думают католики, Дух Святой не совсем полноценный Бог, а Христос по своём вознесении на небо нас оставил и не может оттуда нами непосредственно управлять в силу запредельности своего существа и тварности энергии, то необходимо, чтобы для управления Церковью был некий внешне-видимый оракул, который бы всегда мог дать ясные и предельно чёткие указания о том, во что нужно верить и как поступать, нужен некий внешний авторитет, наделённый от Христа всей полнотой власти для осуществления своего служения.

И именно потому, что православная Церковь есть оживляемое Духом Святым Тело Христово, а Он Её Глава, у нас и нет папы, как наместника Христова на земле. Он нам просто не нужен: зачем нам наместник, если с нами сам царь. Что же касается священноиерархии и её места в Церкви, то следует сказать, что православные епископы и тем более священники суть священнослужители, через которых Сам Христос Духом Святым управляет своей Церковью, если только они верны добросовестному исполнению своего служения. Ни один из них не возвышается ни над другими, ни тем более над Церковью; все они равны по своему священническому достоинству, и в этом равенстве все они подотчётны Церкви, выражающей свою волю в канонах и соборных постановлениях, подотчётны всем верным, так же как и верные им. В связи с человеческой немощью каждый епископ может отпасть от истины, отпасть от Церкви, но сама Церковь не потерпит от этого никакого ущерба, ибо Её святость утверждается не на святости человеческой, но на святости Божией, который не может оставить Её. В Церкви всё совершается в согласии с единой волей Пресв. Троицы, по воле Отца Сын во Святом Духе заботится о Своей Церкви, ведя её верных чад ко спасению.

Учение католиков о спасении человека также насквозь пронизано духом рационалистического формализма. Католическая теория спасения или искупления имеет юридический характер, что ярко выражается в самих терминах, которые используются в ней - оскорбление, долг, заслуга, удовлетворение, воздаяние, искупление, суд и т.п.

Спасение человека понимается здесь прежде всего как избавление его от наказания за преступление или грех, что необходимо достигается через отвращение от себя праведного гнева Божия, через изменение Его гнева на милость. Для этого необходимо принести Богу удовлетворение за совершённое преступление, причём удовлетворение это должно быть соразмерным обиде, нанесённой чести и достоинству оскорблённого. Бог как оскорблённый требует удовлетворения Себе за обиду Своей чести, которое должно выражаться в понесении справедливого наказания. Удовлетворение это должно быть таким же абсолютным, каковой является и оскорблённая божественная честь. Понятно, что сотворённый и провинившийся пред Богом человек не может принести абсолютное возмещение Божественному самолюбию, и потому вместо него сам Сын Божий становится безгрешным человеком и приносит себя в жертву за грехи всего человечества. Крестная жертва Христа - это абсолютная искупительная жертва, за которую Бог изменяет свой гнев на милость, отпуская человеку все его грехи, совершенные до крещения, и все кары за них. После крещения верующий обязан беспрекословно выполнять все церковные заповеди, ибо это является его жертвой Богу и т.о. заслуживает ему спасение, наряду с абсолютной заслугой Христа.

Сам грех здесь понимается лишь как внешнее по отношению к сущности человека действие, как преступление божией воли, по сути не меняющее человеческой природы. Так в результате первородного греха сам человек не изменился, он только утратил сверхестественный дар праведности. Поэтому сама человеческая природа для своего спасения вовсе не нуждается в каком либо изменении и преображении, ей достаточно для этого собщить снова дар праведности, что и было совершено в результате заслуги Христа.

В православии же грех кроме того, что он есть горделивое преступление заповеди Божией, есть также болезнь и порча всей человеческой природы, вносящая глубочайшее повреждение во все силы как души, так и тела человека. Поэтому и спасение для православных это прежде всего избавление от самого греха, как от первопричины болезни человека, вслед за чем должно наступить избавление его от власти тленности и смерти. Бог хочет от нас не удовлетворения за наши грехи, но изменения самого нашего образа жизни - нашего рождения в праведность. И именно для сообщения нам этой праведности и пришёл Христос, а не для того, чтобы заплатить всем по счетам. Христос есть не адвокат, но новый Адам, начаток новой жизни, причастием к которой мы все исцеляемся от греховной скверны, тления и смерти, и обретаем в Нём вечноблаженную жизнь.

Как видим, православие понимает мистерию нашего спасения прежде всего нравственно, а не юридически. Здесь царит не справедливость ущемлённого самолюбия, требующая возаяния каждому того, что он заслуживает, но справедливость любви, в порыве самопожертвования стремящаяся помочь человеку избавиться от греховной проказы и облечся в одеяния благодати. В этой перспективе само спасение есть не столько воздаяние должного оскорбленному Божественному достоинству, Бог - оскорблённый и гневный Судья, человек - обвиняемый преступник, а сатана - прокурор, Христос - адвокат, сколько спасение есть жертвенный дар Божественной любви к человеку и всему страдающему творению, Бог - прежде всего любящий Отец, сатана - враг спасения, человек - заблудший и болеющий сын, а Христос - любящий своё творение Врач. Да, Христос пришёл чтобы искупить нас, но суть его искупительного служения заключается не в том, что Он возместил моральный ущерб Богу, заплатив Ему своими невинными страданиями и смертью, и Тот более не чуствует Себя обиженным, ибо всеблагой Бог просто не может оскорбляться, но в том, что Он исполнил всяческую правду, т.е., восприняв на себя зараженную тлением и смертью человеческую сущьность, во всей своей земной жизни остался верен Богу, и тем самым победил грех, истребил тление и смерть в Себе, чтобы сделать причастными этой победе нас грешных в Своём воскресшем Теле - Церкви.

В Православной Церкви человек причащается Христу прежде всего через Таинства и прочие священнодействия, для спасительной действенности которых на человека необходима его живая вера и дела по этой вере. В таинствах церковных мы непосредственно встречаемся с самим Христом, и приобщаемся Его Телу, становясь Его членами. Поэтому для православных не может быть никаких сомнений в том, что таинства не могут совершаться сами по себе - просто в силу своего формально-правильного исполнения, даже помимо искренней веры совершающего и принимающего, т.е. вне Церкви как принципиально органичного единства в вере и любви, как это фактически утверждается католиками в их учении о действенности таинств ex opere operatum.

Согласно католическому учению о таинствах (сакраментологии) для действенности таинства требуется его правильное совершение, намерение совершающего его совершить и намерение принимающего его принять, что тождественно простому фактическому участию в таинствах. Там, где эти условия полностью соблюдены, таинство действует само через себя - ex opere operatum, а не через веру приступающего. Т.о. получается, что вера не является необходимым условием для действенности таинств, для этого со стороны приступающего и совершающего достаточно лишь сухого намерения.

Таким формально-отстранённым пониманием таинственной жизни Церкви в частности объясняется признание в католичестве священнического сана за человеком, даже если он находится в ереси или расколе - лишь бы он был правильно поставлен. Тогда как для православных вопрос о том, остается ли человек епископом, священником или дьяконом в принципе зависит от его отношения к Церкви: если ты сохраняешь веру православной Церкви и послушен Её уставам - ты остаёшся в сущем сане, если же нет - ты вне Церкви, вне Её благодатной жизни а следовательно и вне полученного там священства.

 

Протестантизм.

 

Прежде всего следует сказать, что при всём накале своей борьбы с католицизмом протестантизм как таковой исторически порождён им и поэтому в своих основных вероучительных основах тождественен ему. Однако, протестантизм, в отличие от католичества, пошёл значительно дальше в утверждении человеческого эгоизма, стараясь полностью отвергнуть все частично оставшиеся в католической Церкви ограничения человеческой самости, а именно Церковное Предание со всеми его догматическими, каноническими постановлениями, весь строй церковной жизни.

Исторически протестантизм возник как бунт против римо-католического юридизма и в своём первоначальном развитии был движим сознанием всепревозмогающей силы Божией, перед которой должно умолкнуть ничтожное человеческое «я». Такими настроениями руководствовались в своей реформаторской церковной деятельности основатели т.н. «ортодоксального» или традиционного протестантизма - Мартин Лютер и Жан Кальвин, основавшие такие религиозные течения как лютеранство и кальвинизм. Однако, именно они своим отрицанием Предания Церкви и т.о. выпадением из опыта Её благодатной жизни положили начало религиозному субъективизму, который в огромных масштабах развился в наши дни в современном, или модерном протестантизме, где каждый со своими личными переживаниями есть мера всех вещей. Все современные протестантские направления насквозь пронизаны волюнтаристическим релятивизмом в вопросах христианской веры, т.е. субъективно-своевольным утверждением относительности вероучительных истин. Именно поэтому сегодняшний протестантизм представляет собой море самых разнообразных «церквей», а вернее сект, каждая из которых имеет своё собственное вероучение и претендует на истину; и умножению их не видно конца, ибо не уничтожается первопричина его - греховный человеческий субъективизм.

Если католичество извратило Церковное Предание в угоду своих эгоистически-властных домоганий, то протестантизм полностью отверг его вместе с авторитетом Соборной и Апостольской Церкви в вопросах спасения. Единственным авторитетом в вопросах христианской жизни в протестантизме провозглашается Святое Писание, тогда как Святое Предание объявляется человеческим измышелением и потому всецело отрицается в своём богодухновенном достоинстве. Однако это делается не для того, чтобы отвергнуть предание вообще, ибо это просто невозможно, поскольку человек всегда обречён толковать то, что он читает, а вслед за этим и объяснять это другим, тем самым передавая то, что он понял. Церковное Предание отвергается для того, чтобы на его место протестанты могли поставить своё собственное, источником которого являлся бы уже не Соборный разум Церкви, а ограниченный разум падшего человека. Если послушать декларации протестантов о своей верности Святому Писанию, то может создаться впечатление, что единственным и непререкаемым авторитетом обладает только Слово Божие, которое т.о. является для каждого протестанта неким «бумажным папой». Но на поверку оказывается, что на самом деле единственным решающим авторитетом для протестанта является он сам, и никто более, ибо только он имеет право толковать Св. Писание и толкует Его как ему заблагорассудится - или буквалистски, или либерально-относительно, но всегда в согласии со своими субъективно-эгоистическими представлениями об истине.

Т.о. если для католиков предельным авторитетом, устанавливающим как человеку необходимо спасаться, обладает только один папа, то для протестантов этим предельным авторитетом обладает каждый из них, т.е. каждый протестант является папой для себя, хотя постоянно лицемерно и провозглашается исключительный авторитет Св. Писания.

Итак, протестантизм является абсолютизированным папизмом, ибо здесь, как нигде из исторических направлений христианства до пределов раздувается роль человеческого индивида в религиозной жизни, что совершается за счёт умаления водительства Святого Духа и Христова главенства в Церкви.

Исходя из этой основной своей установки протестантизм отвергает все церковные каноны, регулирующие дисциплину верующих, и священноначалие, как нарочитое священство, провозглашая взамен соответственно «единственным законодателем и руководителем» для себя Св. Писание, т.е. фактически самого истолковывающего Его человека, и всеобщее священство верующих, которые не нуждаются в каких-либо посредниках меду собой и Богом. Существующие же в протестантизме руководители общин являются не священниками, т.е. не лицами обладающими особым харизматическим статусом в сравнении со всеми прочими членами Церкви, но лишь избранными представителями общины, необходимыми для того, чтобы она могла нормально функционировать. Т.о. протестантские пасторы существуют только ради обеспечения упорядоченной жизнедеятельности общины верубщих, но вовсе не для того, чтобы через них преподавался Дух Святой в совершаемых ими Таинствах, что безусловно предполагало бы особую степень их освящения и их исключительное место в Теле Церкви. Они представляют собой нечто вроде президентов в современных либерально-демократических государствах, которые избираются гражданами, подчиняются им в своей деятельности и по сути полностью равны им по своему достоинству.

Отвергая необходимость богоучреждённой иерархии, протестантизм тем самым порывает всяческую связь с потоком благодатной жизни, который как раз и сообщается верным посредством преемственного священноначалия, получающего своё харизматическое достоинство от самих апостолов Христовых. Вслед за отрицанием апостольского преемства иерархии и тем самым отпадения от жизни во Христе протестантизм неизбежно вынужден также по сути отрицать существенную необходимость для спасения Таинств Церкви, которые или вовсе отвергаются за ненужностью, или признаются как некие чисто внешние видимые знаки, необходимые для напоминания о Христе и т.с. для возбуждения и поддержки веры в человеке. Для спасения же нужна только субъективная человеческая вера (без дел!) в своё спасение во Христе, ибо только благодаря её наличию человек обретает помилование и прощение своих грехов, тем самым становясь оправданным священником.

Поскольку для спасения необходима лишь вера, т.е. чисто внутренне-субъективное действие, которым человек только и оправдывается пред Богом, то Церковь фактически превращается в некое внешне невидимое образование, абстракцию. Истинная Церковь есть только там, где веруют в Евангелие, и потому Она по сути своей невидима, духовна. Видимое же общество верующих есть лишь внешняя оболочка этой внутренней Церкви, и оболочка эта вполне может быть обманчива, так как это чисто земное Её тело и знак духовной природы. Поэтому всё видимое, как то священство, таинства, каноны и проч., не столь важно и не существенно для истинного бытия Церкви. Т.о. здесь Церковь почти лишается своей эмпирической конкретности, становясь по своему существу неким аморфно-абстрактным образованием.

Всем этим полностью расчищается путь для утверждения абсолютного человеческого произвола в делах веры и жизни христианской. Ведь Церковь как абстрация, которая полностью зависит от моей веры, оказывается в своём бытии полностью зависимой от меня самого, и т.о. не может от меня чего-то требовать.

Итак, исходя из всего вышеизложенного вполне можно сделать вывод о предельно либерально-демократическом характере понимания Церкви в протестантизме. Если для католичества Церковь есть абсолютная монархия, то для протестантизма Она в идеале есть либерально-демократическое государство.

Православная Церковь есть Тело Христово или Бого-человеческий Организм, и потому Она двойственна по своему существу, т.е. и видима, и невидима. ибо совмещает в Себе как невидимую Божественную природу Христа вместе с проистекающей из Неё благодатью Духа Святого, так и видимую человеческую природу Христа, своей энергией воплощающуюся во всех земных формах бытия Церкви. Видимая и невидимая стороны жизни Церкви неразделно-неслиянно проникают друг в друга, и потому невидимое всегда присутсвует в видимом, как его духовный смысл, а видимое всегда воплощает в себе невидимое, как адекватно-выражающий его символ.

Т.о. Церковь есть всеконкретная реальность, ясно явленная здесь на земле и тем самым дающая реальную возможность каждому желающему стать Её членом и наследовать жизнь вечную. Именно для этого Она, как любящая мать, всегда требовала от своих членов конкретных действий в их жизни, которые бы привели их ко спасению. И требования эти выражаются прежде всего в догматических и канонических постановлениях церковных, которые являются не человеческими измышлениями, но духоносным преложением истин Слова Божия в форме нравственных предписаний руководства к действию.

Православие также полностью признаёт всеобщее священство верующих, но вместе с тем также утверждает принципиальную необходимость нарочитого священства в Церкви. Они нисколько не противоречат, но взаимно предполагают друг друга, ибо в Церкви как иерархически организованном Теле Христовом необходимо должны существовать различные по своему харизматическому достоинству степени священства вплоть до Наивысшего Первосвященника Господа нашего Иисуса Христа, каждая из которых в своей мере соучаствует в благодатной жизни Церкви, гармонично сотрудничая друг с другом. Все наличные в Церкви Христовой степени священства, как то миряне, диаконы, священники, епископы и Христос, как Первосвященник, каждая имея присущую себе меру благодати, нераздельно и неслиянно соединяются в Едином Теле и в своём бытии предполагают друг друга и не могут существовать вне этого единства. В Церкви все священники, ибо во всех воплощён Сам Христос; но Он - во всех в разной мере, и потому каждый обладает священническим достоинством неодинаково с прочими, но сообразно дару Христову.

Церковь соединяется и освящается благодатью Христовой, которая явялется для Неё объективной основой Её исторической жизни. В силу своей объективности благодать требует объективно-постоянных и конкретных форм для своего сообщения верным. И таковыми постоянными формами для передачи благодати являются в Церкви нарочитое священство, священноначалие, ведущее своё происхождение от Самого Христа и Апостолов посредством апостольского преемства в таинстве Рукоположения, и прочие священные Таинства, как русла, через которые на всех изливается благодать от единого Источника всяческих Благ и Первосвященника. Как видим, факт преемственного от апостолов нарочитого священства в Церкви и совершаемые ими силой Христовой Таинства является кардинальным условием для существования всеобщего священства всех верных, ибо без них ни один человек, при всей своей личной вере, не смог бы получить благодать и тем самым стать членом Богочеловеческого Тела; в свою очередь всеобщее священство мирян является условием для существования иерархии, «ибо дары различны и служения различны».

Иными словами, все христиане суть священное достояние Божие, закваска в мире для его всецелого преображения, что вовсе не исключает, но напротив предполагает необходимость священноначалия, т.е. духовных служителей для совершения Священных Таинсв, в которых каждому верному подаётся благодать в той мере, которая сообразна его месту в Теле Христовом. И Таинства - это не внешние знаки общения между Богом и человеком, лишь символически напоминающие ему о спасении и тем самым стимулирующие его веру, от силы которой собственно полностью и зависит как действенность самих таинств, так и спасение в целом. Таинства суть орудия, которые необходимо действуют благодатью на приступающих к ним людям, независимо от того, верят они в это или нет, ибо определения Божии о них непреложны. Личная вера же необходима только для того, чтобы таинства оказали благотворно-спасительное действие на приступающего к ним человека, и не были ему во осуждение, в связи с их недостойным и святотатсвенным принятием.

Вместе с католичеством протестантизм также понимает спасение человека в формально-юридической перспективе, исползуя тот же рационально-логический тип мышления и оперируя теми же терминами. Однако, в отличие от римо-католической сотериологии, он полностью отрицает необходимость каких-либо дел или заслуг человека для его спасения, считая, что признание их важности неизбежно повлечёт за собой умаление единственно-спасительной Заслуги Христовой. Исходя из этого постулата, протестанты учат, что человек отпав от Бога в Раю настолько глубоко извратил и осквернил свою природу, что утратил образ Божий. В силу этого человек потерял не только способность спастись своими силами, но даже способность как-то активно участвовать в своём собственном спасении. Только Бог может спасти человека, что Он и совершает через Христа; человек же может лишь совершенно пассивно воспринимать через веру дар оправдывающей его перед Богом благодати. Все грехи человека прощаются ему ради единственной и исключительной по своему спасительному значению Заслуги Христа, который своей кровью на кресте возместил Богу моральный ущерб, понеся справедливое наказание за грехи людей. При этом человек даже став верующим остаётся таким же грешным существом, однако теперь уже эти грехи не вменяются ему в вину, он полностью оправдан - в силу искупительной жертвы безгрешного Христа.

Так как Христос в полной мере за всех и вся удовлетворил Богу, судьбоносных определений которого о каждом человеке никак невозможно изменить, то представляются совершенно не нужными и даже дерзкими наши молитвы о усопших и ходатайство о нас святых небожителей, ангелов и усопших праведников. Непонятно только почему, исходя из этой же логики, протестанты не отрицают необходимости молитвы о живущих ещё на земле людях? Видимо, потому, что это уж очень явно противоречит прямым и недвусмысленным указаниям Святого Писания. В этом непризнании взаимного молитвенного общения между земной и небесной Церковью по сути проявляется всё то же протестантско-еретическое отрицание Церкви как живого Богочеловеческого Организма веры, надежды, любви.

Ограничение человеческой стороны спасения только пассивной верой привело сегодня многие протестантские секты к довольно примитивному пониманию спасения, как чисто субъективного акта волевого решения верить или не верить. Если ты поверишь здесь и сейчас, то ты здесь же и сейчас же будешь спасён. После этого решения верить, человеку остаётся лишь беззаботно наслаждаться даром своего спасения. Ему не нужно заниматься преображением своей души, не нужен подвиг самоотречения, выражающийся в борьбе со своими страстями, не нужно уподобляться Христу. Зачем? Ведь он считает себя уже полностью спасённым. Именно поэтому в протестантизме по сути нет аскетического делания, нет постов, канонической дисциплины, молитвенного правила и всего прочего, что требует от человека духовно-нравственного усилия ради очищения себя от зла.

Кроме того, проповедь морально-практической пассивности как вывод из учения о спасении только верой приводит многие протестантские секты к примирению с духом века сего, т.е. к полной покорности внешним условиям мирской жизни, включая даже те, которые полностью противоречат христианской вере. Т.о. человек вполне комфортно внутренне может верить в одно, а внешне жить совершенно по другому, без всякого зазрения совести. В этой перспективе Христианская Церковь по сути понимается и фактически превращается в департамент государства и общества по моральному воспитанию народа, т.о. становясь в положение обслуживающего персонала, наряду с прочими чисто-инструментальными институтами общества, полностью подчиняясь ему в своём земном существовании.

Протестантизм с его отнесением религиозной жизни преимущественно к жизни души каждой человеческой личности обеспечил богословско-мировозренческий фундамент для секуляризации общественной жизни Запада, т.е. положил начало всемерному отделению Церкви и религии от общественных процессов. В результате успешного усвоения протестантского понимания отношения между религиозной верой и социальной активностью, как автономными реальностями, современная западная цивилизация представляет на данный момент вполне безбожное и безцерковное общество, господствующим настроением в котором является эгоцентрический субъективизм, который выражается в скептицизме, релятивизме, либеральном волюнтаризме.

Все эти настроения в религиозной сфере выливаются в экуменизм - религиозно-общественное движение, стремящееся к объединению всех христиан, а в пределе и не-христиан, на основе чисто протестантских мировозренческих принципов. Современный экуменизм прежде всего провозглашает, что существование в мире множества различных христианских церквей и сект - это вполне нормальное явление, ибо все они на самом деле едины между собой невидимо-духовным образом и т.о. каждая представляет собой отдельное ответвление от в принципе единого ствола Церкви. Все различия между направлениями христианства по вере и образу жизни суть лишь следствия человеческого несовершенства, вовсе, однако, не нарушающего духовного единства Церкви. Любая же из существующих ныне исторических церквей не есть Церковь Христова, но лишь Её несовершенная частица, так же как любая из ветвей дерева не есть всё дерево, но только его часть. Из изложенной здесь т.н. «теории ветвей» Церкви становится вполне понятным, почему современные экуменисты говорят о том, что Божественное откровение ещё не закончено и ожидают нового излияния даров Святого Духа, новой Пятидесятницы. Этим также объясняется, почему они допускают возможность т.н. «интеркомуниона», т.е. возможность участия верующего в таинствах и священнодействиях любой христианской конфесии, независимо от его принадлежности к какой-либо из них. Всё это даёт основания утверждать, что в экуменизме при всей видимой привлекательности его деклараций объединение христиан в единую Церковь предполагается осуществить не на основе принятия всеми ими полноты истины, что неизбежно предполагает подвиг отречения от своих заблуждений, но на некоем отвлечённом минимуме христианства, который к тому же эти т.н. христиане договорятся считать таковым. Как видим, современный либерально-экуменистический протестантизм идёт дальше своих родителей, т.е. католичества и традиционного протестантизма, пытаясь окончательно растворить истину христианства в хаосе относительности и произвола возгордившегося человека. Если католики уверены в истине через рабство авторитету папы, а традиционные протестанты - через доверие свому толкованию Библии, то современные экуменисты в общем утратили уверенность в какой бы то ни было истине, окончательно обезверились и потому пытаются самообманчиво поставить на место служения церковной полноте христинства, служение некоему лживому суррогатно-аморфному объединению «христианских» сект или даже христианских, околохристианских и нехристианских религиозных течений, вместо того, чтобы в покаянном плаче обратиться к Абсолютной Истине, вот уже две тысячи лет воплощённой на земле в Православной Церкви.

Итак, в своём «развитии» протестантизм был движим эгоистическим человеческим субъективизмом (перенятым им у католичества и развитым далее), который начался с лицемерного утверждения Божия величия и абсолютной несоизмеримости с Ним всего человеческого, и закончился абсолютизацией субъективного произвола человека, который стал мерилом и критерием Божественной Истины. Т.о. для Запада путь к Абсолютной Истине оказался в результате или размытым в относительности субъективистского рационализма или заваленным мусором псевдо-религиозных спиритуалистических переживаний падшей человеческой личности.

 

 

Категория: Непридуманные православные истории | Добавил: yherner (31.05.2017)
Просмотров: 246 Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Информация